Я люблю смотреть, как умирают дети.
Падать понемногу.
ЭБ
Вдали - погас семицветный мост.
Седой постамент подсох.
Встал Савлик Жарков, высок.
Для Вечности иссечён.
Наружу нательный крест.
Хозяин Родной Земли.
Умелый научный люд).
Пилота перекрестил.
Качая в ответ крылом.
1.
Бабка, жизнь кляня.
Мандельштам Н.Я.
( Read more... )Сыплется табак.
Синее предплечье:
"Помни Мордовлаг".
Бабку плющит кашель -
Дым плывёт, белёс:
"Притарань, монашек,
Пачку папирос!
Где ты, отрок светлый,
Долбоклюй худой?
Говорила - с д е л а й,
Идиотке той.
Не хотела скинуть
(Камнем ей земля),
Наградила сына
Спиногрызом, тля!
Ох, дебил-сыночек!
Здрасьте, вот те раз -
Институт не кончив,
С первой дыркой в ЗАГС!
Тихая, зараза...
Что нашёл в козе?
На голубоглазость
Яйцами подсел!
Ладно хоть, недолго -
Жили только год:
Утонула в Волге,
Знатный турпоход!
Так её гостинец -
Мозгом инвалид:
Молится, постится,
Свечечки палит.
Ангелок гумозный
С нимбом на балде,
Шепчешь Богу просьбы?
А ответ-то... г д е?
Потрох богомолки,
Сдох твой адресат!
Потому - на полке
Ницше и Де Сад!
Чем молитвы блеять,
Пырясь на Христа,
"Библию" ЛаВея
Лучше б полистал!
Хер тебе на блюде,
А не Свет с Небес!
Сел бы за компьютер,
В Интернет бы влез!
В десять лет - пора-бы
Кулачок качать:
Знай устройство бабы,
Изучай мат.часть!"
...Вьётся над старухой
Папиросный чад;
Бухается муха
В стёкла, осерчав;
На журналах жирно
Развалился кот:
"Огонёк", подшивка,
Девяностый год.
2.
...Равнодушного молчания Вселенной обыденным умом, разумеется, не постичь,
Но есть с е р д ц е - единственное поле для нравственного боренья!
А не ударить ли нам по чайковскому, Семён Ильич?
Мама, ну где-же твоё знаменитое брусничное варенье?
Нравится? Так ещё! Ещё розеточку, на бис!
Вы правы, не с кем словом перемолвиться в этой чёртовой глуши.
Мама! Семён Ильич - наш новый бухгалте... Прошу прощения, экономист.
Человек острейшего ума и чудеснейшей души!
Да, да, да! Я по натуре мечтатель: мысль - парит!
(Впрочем, её неплохо обуздывает тренированный логический аппарат.)
И есть дело всей моей жизни: создать гибрид
Русской выхухоли и, представьте себе, канадского бобра!
Что значит "невозможно"?! Я занят не баклуш битьём!
(О, вот и буженинка, свежайшее деревенское мЯско...)
Генная инженерия? Да. Но я - иду проверенным, природным путём:
И вчера (впервые за пять лет!) состоялась, наконец, полноценная вязка!
Но эта косность мышления! Но это шушуканье за спиной!
У них, видите-ли, дела, а у меня, видите-ли, безделки!
Положим, я не в мейнстриме; положим - мой взгляд, в чём-то, кардинально иной,
А э т и м - всё стерхи, да зубры. Зубры, да чёртовы, чёртовы, чёртовы стерхи!
Ладно, согласен: заповедник; экология; Земля - наш общий дом;
Сохраним - бла-бла-бла... Да хоть бы и стерх - бох с им.
Но должно же быть ещё что-то, ради чего индивид с талантом и умом
Затащил семью в глушь, пусть и воспетую Константином Паустовским?
А ведь, в довесок к пейзажам, тут пока ещё обретается н о р о т !
(Вчера, кстати, был в деревеньке, вживе наблюдал автохтонов)
Жаль, но канула в Лету эпоха лаптей и окладистых бород,
Осталось прямое действие социальных и биологических законов.
Нет, упаси Господи, я отнюдь не сноб и в общении прост -
Вон и покойная супружница моя была из какого-то там села.
Савлик! Иди, поздоровайся, у нас замечательный гость!
Гляньте-ка, Семён Ильич, какого богатыря она мне родила!
Как я любил его мать! Тот ужасный поход - моя вина:
Моя вечная, непроходящая, неизбывная боль.
Да, кстати! Именно в тамошних краях была разведена
И обитает удивительнейшая, пятнистобрюхая выхухоль!
Ах, моя бедная Аннушка! С ней ушла половинка души.
Она была сама доброта, а глаза, как васильки - синие-синие...
И, всё-таки, прежде чем нырять за сопляком (пусть тонущим, но совершенно чужим),
Могла-бы подумать о муже и о годовалом сыне!
Нет, конечно, время лечит, беда поросла быльём,
Ум занят делами (хотя душа, положим, навеки больна).
Но у Савлика - её глаза. Абсолютно её!
И волосы такие-же, будто из отбелённого льна.
Но пусть! Пусть - в груди поселилась зудящая боль!
Раз в о т т у т болит, значит, сердце - не убито!
Я, Семён Ильич, вообще-то, оптимист. Не оттого ль
Коллекционирую предметы старинного крестьянского быта?
Река Времён (унеся, так сказать, торфяную муть)
Оставила, если поискать, полновесные золотые самородки!
Прошу в мою пещеру Лехтвейса, извольте взглянуть:
Та самая т а л ь я н к а; светец; аппарат для выгона домашней водки;
Глиняная свистулька; тесак из обломка косы; безмен
(Вот, видите, надпись: "Касимовъ, купецъ А. Мысинъ");
Древняя прялка в чудеснейшей, хотя и кривоватой, резьбе;
Сечка для капусты; восемь расписных коромысел;
Кованный сундук; хлебная лопата; квашня; ухват...
Сколько своеобразной прелести в этом неприхотливом скарбе!
Здесь - эстетика дзэн! Каждый предмет - груб, угловат!
А хвалёные японцы - а-а-а-цтой, вместе со своим "ваби-саби"!
Как, говорите? Образа? Таки, хе-хе, есть! Вон -
Висят в комнате сына: вельми ветхи и - не мнози...
Я их храню у Савлика. Представьте себе, он
Искренне, по детски, до слёз - религиозен.
А мне - даже симпатичен этот вьюношеский пыл!
(Хотя сам - агностик, равнодушен ко всяческим мощам и крестным мукам)
Так ведь в его-то леты и я, Семён Ильич, "снимал скальпы"! Был,
Представьте себе, записным фенимор-куперовским Чингачкуком!
И, потом, - свобода совести для меня не звук пустой:
Всякий индивидуум имеет право молиться. Или - не молиться!
Раз Многострадалка снова бредит плёткой и уздой,
Пусть хоть в этом доме торжествует Основополагающий Демократический Принцип!
Да-с! Стадам - дары свободы, увы, "до фонаря"!
И культура им не нужней, чем моим бобрам - цветастые трусы.
Это игнорамусы, Семён Ильич. Честно говоря -
Выродившиеся, тупые, вороватые игнорамусы!
К примеру, я: ежедневно верчусь в трудах - знающ, не хмур челом,
Но вдруг, да и заскребётся в душе тоскливый паразит:
"Делаете вы это всё, Борис Владиленович Жарков, ради ч е г о?
Для к о г о здоровье гробите? Выбиваетесь сил?"
Кстати, вот и мамино здоровьице давно уже не торт:
Три года лагеря разве позабыть ей?
Что, ради этих, спившихся, криворылых морд
Она перепечатывала "Хронику текущих событий"?!
Заповедь сих земель - прикопай талант
И делай вид, что умом убог. Убог и сир.
Ну от кого? От кого здесь ещё получишь грант,
Как не от американского фонда "Зелёный Мир"?
Но хватит! Не буду оскорблять небес
Тоскливыми рассусоливаниями о Кали-Юге!
Хорошо, что этот грант, тем не менее, есть:
Спасибо покойной Елене Георгиевне, маминой подруге!
...Нет, я настаиваю: п-а-а-звольте вам подать пальто!
А согласитесь - буженинка была чертовски хороша!
Простите, не расслышал, Семён Ильич! Господи... Как? Что?!
Запретили... финансирование... из-за рубежа?!
3.
Сшил пальто дотошный малый:
Важно поженил он
Амстердамские лекала
С чёрным кашемиром.
И второй не пальцем сляпан:
Уважая "ретро",
Замечательную шляпу
Выпарил из фетра.
Третий тоже не в раздоре
С тонкою наукой:
Брюки мастерски построил
И жилетку к брюкам.
А четвёртый (вспомнить дико,
За какие гроши!) -
Сбацал штучные ботинки
Из чудесной кожи.
Но - смешон фасон старинный
Посёлку в чащобе.
Гражданину Украины -
Смешней от Мещёры:
"Это - Август?! Мне неловко
С вашего гешталта!
Климат здесь не Шепетовка
И - совсем не Балта!"
Иронично щурясь вчуже,
По дощечкам шатким,
Гражданин обходит лужи
Пеликаньим шагом.
Тучи виснут влажной ватой,
Дождь под шляпу метит.
В кашемире жарковато,
Несмотря на ветер.
Это - плюс. Но, всё-же, лучше
В шезлонге, у мола:
Гражданин - к жаре приучен,
Одесская школа.
"Может я и не гроссмейстер,
Но немножко в теме -
Появился в нужном месте,
В правильное время.
Точно образ отработан:
"Ах, Пересыпь, здравствуй!" -
Персонаж из анекдота,
Счетовод носастый,
В дебит-кредитах натаскан,
Нудно правит смету...
Правда - лучше всякой маски,
Лучшей маски - нету!
Сколько радости во фразе:
"Шо ви говоГите?"
Гогочите! А для связи -
Банальнейший Твиттер!
Поторчим в рязанской глуби,
Всюду нос потычем:
Тут - халиф полёты любит
В опереньи птичьем.
Дождь не вечен, - птичка вскоре
Вновь взлетит над полем...
Чую, с глупенького Бори -
Вылепится Голем!
Порох жадности и спеси,
Чиркнуть, вспыхнет быстро!
Да и хлопчик интересен:
М-м-м... в обоих смыслах!
В дело всякий сын Агари
Уверен, сгодиться.
А старушка, таки, шарит:
В бруснике - корица!
Ум! Ищи тропу к оплоту
Стаи журавлиной!
Боже мой! Пришлось в Субботу
Кушать буженины!"
Остр под фетровой ватрушкой
Профиль Франца Листа.
Добро пялится телушка
На экономиста.
Улыбается голштинке
Семён Ильич Ватман
И дрожит брильянт дождинки
На шнобеле знатном.
4.
Над лампадками бессонными
Тёплый свет в моём скиту.
Перед ветхими иконами -
На колени упаду:
Маета в душе встревоженной,
Полной грудью не вздохнуть.
Дай мне силы, Матерь Божия!
Вразуми! Направь на путь!
На закланье Агнца пестуя,
Вышивала Ты покров.
Гавриила благовестие -
Стало смирною волхвов,
От того-то - сердцем трепетна
И навеки горяча
Ты - к младенческому лепету
И к мольбам подросших чад!
Иисусу душку сватая,
Чистоты не уроня,
Жил я заповедью пятою
До сегодняшнего дня.
Десять звёзд с небес лазоревых
Снял Господь для нас, больных,
Но от этой - свет особенный,
Он мне ярче остальных!
Добрый Доктор, плоти тлен леча,
Заповедовал не мне ль -
Чтить Бориса Владиленыча,
И бабанюшку Нинель?
Только бабушка-охальница
(Услыхав, мечусь в слезах)
На земную власть ругается
И плюётся в Небеса.
Только дерзостный родитель мой
Корчит члены по утрам
Його-бесием вредительным
И не ходит в Божий Храм.
То - Геенны тьма багряная
Застит им глаза души!
Верю, влага покаяния
Хлынув, шоры сокрушит!
Сын Твой - чудным плюновением
Возвратит им свет очей!
Нет молитвы прикровеннее,
Нет желанья горячей!
Знаю, матушка-покойница,
Упорхнув в лучистый рой, -
За отца со мною молится!
И за бабушку, порой.
Ныне - ноет грудь томительно,
Воздух ей - тяжелый груз.
Ныне я о нём, родителе,
Плачу! Плачу и молюсь!
Мудрым стерхом озабоченным,
В клюв и крылья облечён,
Над своей равнинной вотчиной
Взмыл Помазанник вечор.
Он летел с птенцами пегими,
Благодатью тварь даря,
Ибо Альфа над Омегами:
Образ Вечного Царя!
Многознанье - зло бунташное,
Если вера не в чести:
Мой отец замыслил страшное -
Государя извести.
Полн обидою полынною,
Желчной книжностью кичась, -
Царский след из глины вынул он
И над ним - в зловещий час -
Произнёс слова тлетворные,
Наущеньем Духа Лжи.
Как тут быть, Голубка Горняя?
Что мне делать? Укажи!
...Чу, светлеют краски мглистые!
Лик сияет, обновясь!
Помовает мне Пречистая!
Слышу! Слышу звонкий глас:
"Савл! Беги унылой робости:
ТЫ теперь - и Щит, и Меч!
Днесь отца от вечной пропасти
Постарайся уберечь!
Испытанью, отрок, радуйся:
Эта ноша - по тебе.
Вспрянь с колен, узнай у Яндекса
Адрес сайта ФСБ!"
5.
На рассвете тебя увели.
За тобой ломанула, намылясь.
Хмыкнул цырик, садясь в "Жигули":
"Стоп, мамаша! Пока-что не вынос."
Обыск шёл до двенадцати дня,
Норовили заснуть понятые,
Но шустрила, шурша, оперня:
Час за часом весь дом перерыли.
И нарыли: в картонном гробу
(Небольшом, сантиметров под тридцать)
Куклу с царской короной на лбу,
А в очке заржавелая спица.
И тогда, изменившись в лице,
Крест наперсный в волнении тронул
Генерал ФСБ РПЦ -
В облаченьи и чёрных погонах;
Забухтел что-то там про Астрал
И, тряся хлеборезкой припухлой,
Неожиданно ловко достал
Порыжевшую спицу из куклы.
А затем молодой оперок,
От усердия встав на карачки,
Из под книжного шкафа извлёк
В чёрной плёнке - зелёные пачки.
Увидав (на веку в первый раз)
Столько тонн забугорного нала,
Понятая за сердце взялась,
Покачнулась и на пол упала.
А тихарь, приколенив стояк,
Мёл губой по церковной музЫке
И крестился, в горячих соплях,
На безмолвные, тёмные лики.
Лыбя вафельник, поп-генерал
Протянул оперстнённую граблю,
По макушке его потрепал,
И сказал: "молодчина, журавлик!
В главной битве Вселенской Войны
Ты присягу Христу не нарушил
И, считай-что, из лап Сатаны
Вырвал папкину вечную душу.
Мы умеем заблудших овец
Возвращать из чащобы тернистой:
Отвратится от Ада отец.
Он раскается. Слово чекиста!"
И гнидёныш, из ссученых жвал
Не сумев давануть ни пол-слова,
Страстно хрюкнул и поцеловал
ФингерА в тяжких гайках голдовых.
В небе - звёзды, а в сердце - закон.
Я на дойках его надолбила:
А на левой наколото - СЛОН;
А на правой наколото - ИРА."
...Паутина и сор по углам;
Кот свернулся на порванной тряпке.
У портрета Н.Я. Мандельштам -
Почерневшая, хмурая бабка:
"Собирайся, мальчишечка, в лес!
Да возьми жестяное ведёрко:
Грев подгоним отцу в ИВС
(Я с братвою за всё перетёрла).
Борька крепко на шконку прилёг,
А к брусничке-то с детства привычен.
Под варенье - теплей чифирёк
На холодной Лефортовской киче."
Опустевший, покинутый дом;
Из щелей - октябрём засквозило.
В лес уходят мальчонка с ведром
И суровая бабка с корзиной.
А в корзине - кольцо колбасы,
Чёрный хлеб, газировка "Крем-Сода"
И тесак из обломка косы
В "Огоньке" девяностого года.
6.
Дятел смолк, наконец, затупив долото;
Улетела сорока, осипнув.
Человек в чёрной шляпе и чёрном пальто
Засиделся под жёлтой осиной.
Он сопит, в нетерпении стонет: "ой вэй!",
А за ним, молчалива и ждуща,
Сплетена из широких еловых ветвей -
Возвышается мрачная куща.
Он бормочет - змеиным, извилистым ртом
(Мякоть губ - предвкушающе ала):
"Для начала, пожалуй... А вот уж потом...
Впрочем, э т о - потом. Но сначала..."
Проскользнув в журавлиный, берёзовый стан
Враг недаром укрывище сделал
(Как, когда-то, Гайдар и Рувим Фраерман -
Дегустаторы детского тела).
...Снова взгляд на часы: "Ой, майн идишэ Гот!
Где-же эта хипесная сука?"
А колючая куща в молчании ждёт,
Приготовлена к празднику Суккот.
Шорох. Вот и халда! Вроде, можно в утиль,
Но шагает упруго и чётко.
- Хайль, Ильич! Ништяковый шалаш залудил!
Где Зиновьев? Кепарик? Бородка?
- Вы, мадам, как обычно, смешите меня:
Вам бы в юморе делать карьеру!
Говорю, этих хохм бесконечно ценя,
Как вон ту, с бужениной, к примеру.
Но у нас есть немножечко маленьких дел:
Я не вижу мальчишки и таза.
Как там Боречка? Славно, что он не "запел",
Значит, накрепко к маме привязан.
Куклой Боря сглупил - детский лепет, таки.
Да и с хлопчиком горькие баги.
Но второй отпечаток монаршей ноги
Сохранён для Астральной Крав-маги!
Ночью грудь Венценосца пронижет удар -
Изощрён, смертоносен и страшен!
Я муки прихватил, к ней нужна ерунда -
Молодой православный барашек.
- Хальт, Ильич! У меня накопился вопрос:
Где зелёных котлетин пятёрка?
Не жидись, старушенции - бабок подбрось!
Таза нету, замесишь в ведёрке.
За Бориску молчи, ненароком порву
(Ох, на тыкву мой сыночка слабый!).
А барашка надыбаем: "С-а-а-а-влик! А-у-у-у!
Отдохнуть от дороги пора-бы!"
...Отрок слушает - в тихих кустах, онемев,
Будто обухом в темя ударен
И ужасная мысль полыхает в уме:
"Замышляют убить Государя!
Закричать, обличить и личины совлечь -
Угодишь в сатанинское брашно.
Может уши заткнуть, чтоб не слышать их речь
Про муку, про ведро, про барашка?
Но над Царственным Сердцем астральный кинжал
Занесли, ухмыляясь, злодеи!
Повернуть осторожно? В посёлок бежать?
Звать подмогу? А вдруг не успею?
Вдруг услышат шаги? Ноги быстро помчат,
Только пуля догонит и - ляжешь:
Оттопырила чёрный карман носача
Пистолетная, быстрая тяжесть.
Беспощадную, лютую злобу врагов
Не утишить молитвою кроткой...
Время вспомнить Боброка с засадным полком.
Надо - действовать воинской смёткой!"
"Уходи!" - шепчет нА ухо страх-караим.
"Нет! Свершается Главная Сеча!"
И (как будто запыхавшись) к этим, двоим,
Выбегает он, внешне - беспечен.
7.
- Боже мой! Какой чудесный мальчик!
Как румян! Как взорами лучист!
Он - правофланговый! Барабанщик!
Ой, берите выше, он горнист!
Вижу Вас в Грядущей Жизни гимне:
Супервайзер! Босс! Архиерей!
Нет, не зря Нинели Эфраимне
Кашлялось от пыли лагерей!
Нет, не зря - печатная машинка
По четыре копии брала:
С этих лёгких пальцев, с их нажима,
Рухнула кошмарная скала
И теперь - компьютер в каждой хате,
Ломятся ларьки от бланманжэ,
Фильмы, книги, энторнеты... Кстати,
У меня ж - планшетник в шалаше!
Мы, на мягких мхах, в моём приюте
Полежим, ландринок пососём,
Поглядим весёлый шведский мультик
И поговорим о том, о сём!
Благодатно под зелёным сводом,
Только (жаль!) шалаш немножко мал!
Так мадам без нас попьёт "Крем-Соды",
Почитает этот свой журнал.
...Куща глушит звуки тихой речи:
"Бу-бу-бу... Теперь - вот так... Бу-бу...
Боже! Молодой мой человечек!
Вы - волшебно дуете в трубу!"
В Бой! Ярись, засадный Клык Боброка!
Из огрызка - брызгай, кровь каверн!
Обернулась бабка: "Ахтунг! О, как...
Доигрался, херов Олоферн."
К ней из кущи вывалился (воя,
Путаясь в тенетах мокрых брюк,
Зажимаясь, складываясь вдвое)
Гражданин, забывший жаркий Юг.
Вытекал, но очень жить хотел он:
Брёл (вра-а-ча-а!), не сбросив алых пут.
Да куда ж с такой кровопотерей?
- Отдыхай, Ильич! Йа, йа - капут.
Глянь, внучок волчару объегорил!
Долбоклюй подрос и стал непрост, -
Всё отщёлкал, даже помидоры:
Не бакланка, чистый Холокост.
Только ведь и я не лыком шита...
И в траву, удобненько, на бок
Уложившись, бабка заблажила,
Прижимая к дойкам "Огонёк":
"Господи, Твоя Святая Воля!
Внемли пребывающей во зле:
Побуждён огнём целебной боли,
Дух мой в слёзном ужасе прозрел
И - Зенит открылся синей дверцей!
Нет! Вратами Высшаго Суда!
Знаю, скоро порванное сердце
Крякнет, крайний делая удар!
В смертный час возможность покаянья,
Как дизентерийному - гальюн:
Каюсь в грешных мыслях и деяньях!
О прощеньи, Господи, молю!
В миокард вошло инфаркта жало -
Пульс всё нитевидней, всё слабей...
Ну зачем я внука заушала, -
Я, сосуд гордыни и скорбей?!
Соблазняла сладостью порока,
Отвратить пыталась от Христа?
Стопкою кровавых опресноков
Он лишь чудом Господа не стал!
До свиданья, внук мой, до свиданья!
Милый мой, прости: была глупа.
Нанеси прощальное лобзанье
В область холодеющего лба...
Пусть меня положат в рваных тапках
В гроб из ДСП (сойдёт и так).
Пять котлет не трать: занос для папки -
Чтобы не усердствовал следак.
Знай, тебя под нож, рыдая горько,
Словно Исаака Авраам,
Я вела, но только ради Борьки -
Воротить отца к его бобрам!
Час настал. Уже не чую клешни -
Закоснели хладные персты.
Попрощайся, внучек, с бабкой грешной.
Ах, Осанна в Вышних, вот и ты!
9.
Двинь еловые лапы,
Рукавом оботрись
От опаловых капель
И рубиновых брызг.
Вот, в шкатулке, за ветвью,
Сатанинский секрет:
Царский - тонкий, заветный,
В глину вдавленный след.
Хрупок оттиск непрочный,
Расторопен нажим:
Пересохшую почву
Разбросай, искрошив.
Пальцы - радостной дрожью:
"Слава Богу, успел!"
Им планшетник поможет:
"Здравствуй, сайт ФСБ..."
Начинается тризна:
В трудовых мурашах
Сдутый уд каббалиста
на полу шалаша;
Рядом исчерна-плоский
Боком вмявшийся в в мох,
(Дуло - дом для двухвостки)
Девятнадцатый "Глок" *;
А на алый киселик -
Позудеть в заливном -
Тройка падальниц села
Изумрудным звеном.
Слышишь? Или блазнится?
Ствол задумчиво тронь...
Влейся, тяжесть австрийца,
Волей к Власти - в ладонь!
Молний сдвоенной руной
Взгляд, сверкни, дерзновен!
Белокурый и юный
Ты поднялся с колен
И, на голос зовущий,
Грозно, холодно трезв
Ты шагаешь из кущи
В опадающий лес.
Сталь оправлена в пластик:
Свыкся цепкий квинтет
С механической снастью
На пятнадцать смертей;
Чтобы, свисту соосно,
Устремляться вовне -
Злые, медные осы
Ждут в железном гайне;
В жажде с хрустом впиваться,
В жажде петь по пути -
Ждут, бок о бок, пятнадцать,
Лишь одну - отпусти.
Связью пальца и глаза,
Подводящей итог,
Дай ей, в спазмах экстаза,
Провертеться в леток
По нарезам бороздок
И пронзить на лету
Воздухголовувоздух
Грунт.
...Брошен скомканный талес
В покривлённый альков.
До возмездья осталось
Два десятка шагов,
Два десятка до точки
Где, фальшиво-горяч,
Покаянно хлопочет
Затихающий плач;
Где, над жухлым пыреем, -
Огневой бересклет.
Почему ты бледнеешь?
Опустил пистолет?
Не почуял обмана?
Всхлипнул, выронив "Глок"?
И - "Бабаня... Б-а-а-б-а-а-ня!" -
Устремился в силок?
Умной северной ковки,
С рукоятью простой -
Лёг обломок литовки
Меж бумажных листов.
Под цветным одеяльцем
Тёмный черен ножа
Сжат в прокуренных пальцах
И они - не дрожат.
Чётким взмахом, расчётно,
Из журнала - рука
Чертит мокрую щёлку
Под лобком кадыка, **
Льёт, толчками, на крестик
Ручеёк по груди...
Притяжение персти
Всё сильней. Упади.
....................................................................................................................
* Кагбэ, здесь, на измене,
Зигги съехал с петель:
Убивалка из Вены -
Рифма мёртвой елде.
Деда с кокса попёрло -
Улетел нА сто лет
И засел уховёрткой
В воронёном стволе.
Рейхс-сигар-комиссара,
Экс-владельца седин -
Крутанула Сансара,
Нарядила в хитин.
** Типа, венского психа
Вновь рулит ебала:
Кокаиновый Зигмунд
Влез на мушку ствола
Прокламировать ересь,
Но - малюсенький мозг -
Про Танатос и Эрос
Позабыл и уполз.
10.
"Дай, Ильич, обшмонаю карманы.
Оп! Сто тонн! (да мои пятьдесят!)
Не посеял, когда на поляне
Вытанцовывал фрейлехс вприсяд.
Порцелиново-бледное рыло,
Синеватая кожа на лбу...
Эко, милай, тебя убелило, -
Чисто ватман (прости каламбур).
Суетился, вынюхивал, рыскал,
Распинался, - медово-бредов.
Ну? Схуяль подписал ты Бориску
На копание царских следов?
Разохотился мой, малохольный,
И присел на парашу не зах.
Всё, не будут стада боброхолей
Токовать в заповедных лесах!
Ты умолк. Ты лежишь, как из мела:
Ебасоска покойно-скушна.
Жаль, сама писануть не успела -
Долбоклюй отстрочил на глушняк.
Класс - задумка, работа - с огрехом
(Чёрт, денёк слегонца подкачал!).
А хотелось, чтоб (чисто, для смеха)
Слил в ведёрко носач - стукача.
Тут пиеска-бы вышла покруче:
Блут унд брод... киндер-трупик... Алзо,
Жидовина, что внука умучал,
Покарала старуха с косой
И, кукукнув, сидит на допросе,
Диким взором безумно горя:
"Это Сёмочка! Он нам подбросил
Пачки баксов и гробик царя!
Ватман гипно-внушенье содеял,
Чтоб мальчонка отца оболгал!
Воротите журавлика... Где я?
Почему... под осиной... мангал?!
Но Аборт Богомолкин (зараза!)
Проявил неуёмную прыть:
Умудрился спасти Рыбоглаза
И фартовый расклад развалить.
Вошь на Троне мне сердце не режет,
Я хуйнёю давно не больна.
Жаль концепта: в нём - яркая свежесть
Карнавала М. М. Бахтина.
Ну, да ладно: гнидёныш отбулькал;
Богоизбраный вытек к херам;
Вот бабло прикопаИтЬ бабулькЯ
И решит, что сбазлать операм.
Но сперва, для мыслительной силы
(Чота сголоду клинит башку),
Газировки, черняшки, бациллы
Под кустом кидану на кишку.
Бересклетовой вторя мелодии
Жмёт закат-органист на басы...
Сколько в тихой, осенней природе
Восхитительной, светлой красы!
Как вкус влаги глубок и насыщен!
Как хорош чёрствый хлеб с колбасой!
Вот приправа для простенькой пищи -
Удивительный воздух лесов!
Синий ситец - в карминовых прошвах,
Вечереет. Пора уходить.
Блядь! Да что ж это? Ёбаный! Ношпу!
Начинается... справа... в груди...
Пузырёк где? В корзине? В кармане?
Нету! Ох, желчекаменка зла!
Уходила, с барашком бакланя,
Под портретом стоял! Не вз-я-я-л-а-а-а!"
...Громыхал в облаках тарантасом
Вертолёт ФСБ РПЦ
Но, ведом кривоватым ГЛОНАССом,
Слишком поздно он вышел на цель.
Десять иноков, вои дружины,
По канатам слетели к кустам
И, сурово крестясь, доложили:
"Три двухсотых. Шкатулка пуста."
Их услышав - один в кабинете -
На колени упал сей-же миг
Генерал, - духом бодростно-светел,
Телом в язвах от тайных вериг.
Он всю ночь до утра, потрясённый,
Славил Бога - смеясь, вопия -
За спасение Царской Персоны
И молился во здравье ея.
И, ещё, умолял неослабно
(Земно кланяясь, слёзы - впроглот),
Чтоб открыли для отрока Савла
Створки звонных, надмирных ворот.
эпилог.
Не гора Фавор, не птичий табор -
Вознесён над далью зоревой
Силою чудесного Зураба
Стосаженный Савлик, как живой!
Для него играют в лад тальянки;
Для него (оброк ко дням святым)
В платах и понёвах поселянки
Рвут лесные, скромные цветы.
И ему - оратай синей зяби,
Что опять над миром мощно взмыл,
Журавлиной Вотчины Хозяин, -
Шлёт приветный взмах державных крыл.
